коллаж наш сайт
Почему уголовно-исполнительная система может быть не заинтересована в снижении количества тюремного населения страны, и как можно решить жалобы заключённых на необоснованные отказы судами их ходатайств о смягчении наказания, рассказывает наш сайт.
По мнению правозащитников, вопросы условно-досрочного освобождения осуждённых необходимо решать ещё на стадии вынесения приговора судами первой инстанции. Ведь именно в тот момент слуги Фемиды всесторонне и полно изучают личность подсудимого и обстоятельства совершения им преступления. Ведь решается судьба человека, поэтому они тщательно взвешивают все за и против, назначая ему наказание. Со временем такой подход упрощается, поэтому, когда осуждённый подаёт ходатайство о смягчении наказания, суды уже формально рассматривают его.
Как считают правозащитники, при зачитывании приговора суд первой инстанции должен указывать не только срок и место отбывания наказания, но и возможность досрочного освобождения. «С правом на УДО» или «без права на УДО» — с такой формулировкой надо заканчивать любое решение суда. По их мнению, это позволит в будущем избежать многих проблем, начиная с претензий на необоснованные отказы в досрочном освобождении и замене меры наказания и заканчивая обвинениями в коррупции.
Журналисты наш сайт выслушали мнения правозащитников о существующих минусах и плюсах судебной и уголовно-исполнительной системы Казахстана и о том, какой она должна быть в идеале.
Система против осуждённых
С апреля по июнь 2024 года наша редакция получила три письма от осуждённых, отбывающих наказание в пенитенциарных учреждениях Алматинской, Жамбылской и Абайской областях. Авторы посланий жалуются на нарушение законов, коррупцию, несправедливость и произвол местных судов и прокуратуры. Они утверждают, что городские суды часто по надуманным основаниям отказывают в удовлетворении ходатайств тем заключённым, кто выполнил все требования закона и встал на путь исправления. Прокуроры, мол, бездействуют, а вопрос с УДО можно решить только якобы взятками.
Мы уже брали комментарии у руководства Верховного суда и Генеральной прокуратуры по поводу этих жалоб. Настало время высказаться правозащитникам, которые не понаслышке знают о проблемах заключённых.
Первым нашим собеседником стал руководитель общественного фонда «Либерти» Галым Агелеуов.
Как вы думаете, почему осуждённые вдруг подняли проблему УДО? Она настолько актуальна и злободневна, что они за короткое время отправили в нашу редакцию три письма, или это спланированная «зэковская акция протеста» для привлечения к себе внимания?
— Я считаю, что проблема необоснованных отказов судами ходатайств об условно-досрочном освобождении и замене меры наказания (далее — УДО и ЗМН) стала в последние годы очень актуальной. Осуждённые не знают, как решить эту проблему, поэтому составляют петиции президенту Токаеву и отправляют письма с надеждой, что вы опубликуете их и привлечёте внимание властей и общественности. Думаю, не надо искать никакого подвоха в виде спланированной зэковской акции протеста.
Но почему заключённые не заявляли о ней раньше?
— Полагаю, что корни многих бед осуждённых стоит искать в противозаконных методах работы отдельных сотрудников администрации исправительных учреждений. Раньше было очень много подстав по статье 428 Уголовно-исполнительного кодекса РК — «Неповиновение законным требованиям администрации уголовно-исполнительного учреждения». Против осуждённых устраивалось много провокаций с целью дать им очередное взыскание, на основании которого суды отказывали им в УДО и ЗМН. Эта проблема с годами нарастала и привела в итоге к петициям на имя Токаева.
Но в своих письмах осуждённые как раз-таки не жалуются на администрацию учреждений. Они возмущаются произволом и беззаконием судей и прокуроров. Однако раз вы заговорили о провокациях со стороны отдельных представителей администрации, то чем она продиктована — личной неприязнью или чем-то другим?
— Это зависит от разных причин. Бывает, что какой-то политический деятель даёт команду, чтобы кто-то из осуждённых дольше находился в пенитенциарном учреждении. Это относится, как правило, к фигурантам громких уголовных дел. В таких случаях администрация учреждения начинает искать взыскания, чтобы осуждённые не могли подавать в суд ходатайства об УДО. Бывают и другие причины.
Почему апелляционные инстанции часто оставляют в силе решение судов первой инстанции, как вы думаете?
— Апелляционные инстанции далеко не всегда обращают внимание на новые детали, в которых отражались бы обстоятельства, не рассмотренные в суде первой инстанции. Они идут по накатанной и говорят, что суд первой инстанции во всём разобрался и, как правило, автоматически подтверждают его решение. К апелляционным коллегиям невозможно применить какие-либо санкции, почему они не рассмотрели по существу постановление, так как они действуют строго в рамках закона.
Как вы относитесь к идее передачи рассмотрения дел по УДО и ЗМН суду присяжных?
— В целом хорошо. Потому что судебный корпус часто поддерживает друг друга на разных уровнях. Здесь важно учесть, как будет проходить принцип отбора присяжных. Если на случайной основе, то я за. Если список будет формироваться, к примеру, судьями, то они могут включить в него своих людей, и тогда система не будет работать. Главное — выдержать принцип независимости людей, выбранных для принятия решения. В этом случае мы можем получить объективный результат.
Нам несколько удивительно было слышать жалобы осуждённых экс-правоохранителей. Считается, что у них более благоприятные условия содержания, чем у обычных заключённых, да и суды с прокурорами благосклоннее к ним относятся. Так почему же они недовольны?
— Бээсники лучше знают законы и сохраняют свои связи. Отбывая наказание на общих основаниях, они активнее пользуются своими правами. Что касается их жалоб, то они в своё время сами были в этой системе. Они прекрасно понимают, что она кривая, и они знают её слабые места. Там много внутренних моментов. Бывает, что внутриведомственные конфликты, личная неприязнь приводит к незаинтересованности в скорейшем досрочном освобождении таких людей.
Много лет говорится о гуманизации наказания и снижении индекса тюремного населения страны. Но, судя по рассказам самих сидельцев, всё это претворяется только на бумаге. Почему так происходит?
— Наверное, потому, что уголовно-исполнительная система наряду с судебной не заинтересована в снижении численности тюремного населения. КУИС получает подушевое финансирование, поэтому он заинтересован в том, чтобы контингент не сокращался, тогда можно получить больше денег на содержание осуждённых. Вообще я считаю, что наши колонии не исправляют преступников, они просто временно изолируют их от общества. Они создают такие условия, чтобы заключённые зависели от системы КУИС и меньше надеялись на защиту своих прав. Люди, находящиеся в зонах, должны быть защищены в правах. Но кто-нибудь делал анализ, почему эффективно не работают институты наблюдения Национального превентивного механизма и Общественной наблюдательной комиссии? Ведь через их ящики доверия многие заключённые могли бы добиться справедливости, но почему-то этого не происходит повсеместно.
Закон предусматривает различные основания для досрочного освобождения преступников — это помилование президента, амнистия, тяжёлые заболевания и даже стечение тяжёлых жизненных обстоятельств. В вашей правозащитной практике сколько было случаев, когда осуждённых выпускали на волю по таким основаниям?
— В моей правозащитной практике были случаи, когда осуждённых выпускали по медицинским показаниям. Например, некоторых из 13 жанаозенцев, осуждённых по событиям 2011 года, освободили от дальнейшего отбывания наказания по состоянию здоровья. Одного из них, Максата Досмагамбетова, избили в изоляторе временного содержания города Жанаозена, затем во время отбывания срока — в тюрьме Уральска. После избиений у него обнаружили рак лицевых костей, его нужно было срочно спасать, поэтому его освободили. Такая же ситуация было с Розой Тулетаевой в Атырауской колонии. Другой пример — Арон Атабек. Его выпустили из колонии, потому что он был в безнадёжном состоянии. Его, как, возможно, и многих других осуждённых, выпустили умирать домой, чтобы не нести ответственность за него. По поводу помилования президента и амнистии скажу так: многие осуждённые надеются на них.
Помните, сколько шума наделала недавно фотография в кругу семьи осуждённого в 2023 году на пять лет за создание финансовой пирамиды вайнера Мейржана Туребаева? Некоторые пользователи соцсетей возмущались, почему он находится дома вместо колонии. Потом выяснилось, что Туребаеву на законных основаниях предоставили краткосрочный отпуск по уходу за заболевшей мамой. А как часто осуждённым предоставляют такие отпуска?
— Честно говоря, я не в курсе. Знаю, что законом предусмотрено такое право для осуждённых, отбывающих наказание в учреждении минимальной безопасности, но пока не встречал таких, кто бы воспользовался им. Меня больше интересует другой аспект. Это когда осуждённые договаривались с администрацией зоны и их выпускали на выходные, а они совершали новые преступления. После их задержания выяснялось, что они в момент совершения преступления числились как содержащиеся в колонии. Об этих фактах писали многие СМИ и правозащитники.
В результате недавних весенних паводков и прошлогодних летних лесных пожаров сотни казахстанских семей лишились имущества. Разве это не повод для главы семейства, отбывающего наказание, подать ходатайство по статье 76 УК РК «Освобождение от наказания вследствие стечения тяжёлых обстоятельств»? Его семья лишилась единственного дома, а помогать домочадцам некому.
— Теоретически осуждённый может сослаться на эти тяжёлые жизненные обстоятельства в своём ходатайстве, но это не гарантирует ему освобождения, поскольку судья может не рассмотреть его ходатайство или отказать ему. Я полагаю, заключённым остаётся ждать ближайшей амнистии, приуроченной 35-летию независимости РК.
Сила закона
Вторым нашим собеседником стал директор карагандинского филиала Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности Юрий Гусаков.
Как часто к вам обращаются осуждённые с жалобами на незаконные действия прокуроров и судей? Всегда ли вам удаётся помочь им?
— В этом году к нам поступили четыре жалобы осуждённых на необоснованные отказы судов в УДО. Но мы ничего не можем поделать, поскольку принятое судьёй решение имеет силу закона, которое должно быть исполнено. Я считаю, что необходимо руководствоваться внутренним убеждением судей, которые принимают решение, достоин человек досрочного освобождения или нет. Если сомневаться в решении судебной власти, то можно тогда усомниться в решении законодательной и исполнительной власти и даже высшей власти в лице президента.
Как вы думаете, почему осуждённые активно заговорили в последнее время о проблеме УДО?
— Если подумать, то можно прийти к двум выводам. Из первого следует, что они устали. Когда они получали срок в момент вынесения приговора, то чётко просчитали про себя, когда можно будет выйти на свободу. И вдруг эти расчёты не оправдались, они не подпали под УДО и ЗМН. Вариант второй, что им действительно необоснованно отказали в досрочном освобождении. Осуждённый выполняет все требования администрации, положительно характеризуется, работает и погашает иски потерпевшим, но суд ему отказывает в УДО. Почему так происходит? Я полагаю, ответ кроется в том, что нормы закона позволяют освободить человека, а внутреннее убеждение судьи не позволяют этого делать. Судья понимает, что наркоман, не получивший должного лечения в местах лишения свободы, после выхода на свободу снова начнёт употреблять наркотики и снова может совершить преступление. Судья так или иначе заботится о нашей с вами безопасности.
А что плохого в том, что осуждённые рассчитывают сроки своего освобождения из колонии с учётом УДО?
— На мой взгляд, неправильно, когда осуждённый рассчитывает сроки окончания своего наказания. Решение об УДО должно выноситься ещё в момент оглашения приговора. А то, что другой судья спустя время выносит решение об УДО, это неправильно. В этот момент не изучается полностью личность осуждённого и обстоятельства совершения им преступления. Мнение потерпевшей стороны вообще остаётся на задворках. Я считаю, что законодателям надо внимательнее присмотреться к этому вопросу.
Вы думаете, что это поможет решить проблему УДО в целом?
— Разные осуждённые должны получать разную оценку квалификации своих преступлений в момент вынесения приговора, тогда не будет манкирования и спекуляции вокруг этого вопроса. Не будет и такого, что один и тот же суд выносит диаметрально противоположные решения по двум одинаковым ходатайствам. В приговоре должно быть указано не только место отбывания наказания и срок, но и прописано «с правом на УДО» или «без права на УДО». Именно в момент вынесения приговора личность подсудимого изучается полностью, а не так, как этот человек вёл себя в учреждении.
Вы поддерживаете идею о передаче судам присяжных дел об УДО и ЗМН?
— Нет, не поддерживаю. Я бы не отдавал суду присяжных эту категорию дел. Считаю, что следует менять сам механизм смягчения наказания.